Справедливая цена

Рассмотрим модельную деревню, в которой есть только хлеборобы и сапожники, а денег нет. На ярмарку они привозят G мер зерна и B пар сапог. Что не получилось обменять до следующей ярмарки пропадёт — сгниёт или мыши съедят, поэтому торговаться будут до последнего и обменяют всё на всё. Тогда «цена» пары сапог окажется G/B мер зерна, а «цена» меры зерна, соответственно, — B/G пар сапог.

Эти «цены» вполне удовлетворяют представлениям о справедливости обоих сторон — ничей труд напрасно не пропал, хотя, возможно, и получено за него было менее ожидаемого. А вот если какой-то «просвещённый барин» решит, что, скажем, сапожники должны за пару сапог получать больше зерна, то часть сапожников продать свой товар не успеет (зерно кончится раньше чем сапоги), и умрёт с голоду. Эти же непроданные сапоги не достанутся тогда каким-то крестьянам, они простудятся, заболеют, и тоже умрут. В обратную сторону результат примерно тот же.

Обратите внимание, что такая справедливая цена, при которой и крестьяне обуты, и сапожники накормлены, не включает в себя ни себестоимость, ни трудозатраты. Только количество зерна и сапог на рынке. А результат деятельности просвещённых социалистических бар, которые берутся рассчитывать «справедливую» цену из себестоимости, трудозатрат, степени квалифицированности труда и прочих параметров, мы уже увидели.

А не будут ли сапожники привозить на ярмарку всё меньше сапог, чтобы меньшими затратами получать больше зерна? Может и хотели бы, да только если сапог станет настолько мало, что хлеборобу легче кормиться с сапожного дела — он им и займётся, если ему сапожники мешать не будут. Так сапоги будут дешеветь, пока «лёгкость жизни» на своих сапогах и покупном хлебе не сравняется с «тягостью жизни» на своём хлебе и покупных сапогах. Этот механизм автоматически приводит к отражению в ценах не только тех очевидных вещей, которые хочет там видеть просвещённый барин, но также и рисков, и личных склонностей каждого человека к тому или иному делу (или к тому или иному товару, если у нас в экономике не только зерно и сапоги). Задачу же барина мы тут тоже увидели — не позволять сапожникам мешать хлеборобам тачать сапоги, если они того хотят. А ещё лучше помогать хлеборобам переквалифицироваться в случае надобности — тогда справедливая цена устанавливается быстрее. (Ещё один камень в огород сторонников государственного управления экономикой, которое занимается прямо противоположным.)

Говоря современным языком:

• Людям свойственно оппортунистическое поведение: сапожники вполне естественно не хотят допускать в своё ремесло чужаков, чтобы те не сбивали цены.
• В экономике существуют транзакционные издержки: чтобы хлеборобу стать сапожником ему нужно потратить часть ресурсов на обучение, а может даже и на борьбу с «окопавшимися» сапожниками.
• Они приводят к неэффективности рынка: «окопавшимся» сапожникам может житься намного вольготнее хлеборобов безо всяких на то экономических оснований.
• Смысл существования государства — в поддержании эффективности рынка и снижении транзакционных издержек, а не их искусственном создании, как в утопически-социалистических моделях.

Устремления людей в отношении как потребления, так и производства (чем и как заниматься) глубоко индивидуальны, субъективны и переменчивы. Рыночная цена при отсутствии транзакционных издержек и экстерналий (воздействий на среду, которые не учитываются при принятии экономических решений) взвешивает их все так, чтобы они были удовлетворены наилучшим образом. Никакая машина a priori рассчитать эту цену не сможет. Вот до чего мы уже договорились даже на доденежном уровне, самому удивительно.