Имущественные налоги
Ранее мы установили , что имущественное неравенство в пределе определяется неравенством доходов, поэтому имущественные налоги (на собственно имущество, и на его наследование), вроде как, и не нужны: налога на доходы более чем достаточно. Тем более, что имущественное неравенство, хотя и самое большое, — наименее заметное.
Из материальных неравенств обычно выделяются: неравенство потребления, доходов и имущества. При этом оценка неравенства может даваться как «в моменте», так и «в течение жизни»: очевидно, что если мы оцениваем неравенство доходов в популяции, включающей младенцев и стариков, то получим более высокий показатель, чем если будем рассматривать неравенство по сумме доходов, полученных в течение всей жизни.
Тем не менее, имущественные налоги очень часто рассматриваются как инструмент сокращения социального неравенства, в том или ином виде существуют практически во всех развитых государствах, и активно обсуждаются (собственно, то, что эта тема за последние пару месяцев всплывает рядом со мной уже добрых четыре раза, и стало поводом к написанию этой заметки).
Моя текущая позиция в том, что имущественные налоги в общем — крайне проблематичная вещь, хотя она и может применяться в некоторых узко-инструментальных целях.
Я оставлю в стороне морально-концептуальные вопросы о «заслуженности наследства», «двойном» (и более кратном) налогообложении (недвижимость куплена на деньги, за которые уже уплачен НДФЛ; я купил акцию, реинвестировав дивиденды, которые уже были обложены и налогом на прибыль компании, и налогом на доход от дивидендов, и снова заплачу налог со стоимости своей доли в компании, при том что компания уже тоже заплатила налог на своё имущество) и прочие подобные, остановившись на практических проблемах.
Один из часто упускаемых моментов в обсуждениях имущественных налогов — это определение имущества, включаемого в налоговую базу. Обычно в качестве такового мыслится недвижимость, остатки на банковских счетах, портфель публично торгуемых ценных бумаг.
Даже в этом списке, недвижимость, особенно коммерческая, — уже является проблемным элементом из-за расхождений в её оценке между налоговыми органами и собственниками, доходящих до нескольких раз.
А ведь ещё есть доли в бизнесе, патенты, исключительные права на результаты интеллектуального труда (и договоры на их использование), личное имущество и наличные деньги... Возникает сразу целый ряд трудностей:
- Определение самого факта владения.
- Определение количества такого имущества во владении.
- Определение его справедливой стоимости.
С бизнесом/патентами/исключительными правами ситуация дополнительно осложняется тем, что (а) их стоимость часто неразрывно связана с собственником: при отчуждении они уже не будут генерировать нынешнего дохода (или иметь соответствующего потенциала), (б) они могут вообще не генерировать дохода, при этом имея очень высокую оценку (см. стартапы).
Т.е. огульное обложение имущества приведёт к:
- Колоссальному росту издержек на декларирование, аудит и оспаривание его результатов, финансовые расследования.
- Препятствованию созданию полезности: бизнес, который ещё не приносит денег, но требует уплаты налогов на владение им — скорее всего даже не будет создан.
- Прямому уничтожению полезности и снижению разнообразия экономики: при общепринятом уровне ставки налога на наследство (30—50%), заплатить налог на наследственный семейный бизнес зачастую можно будет, в лучшем случае, только уничтожив его, или отказавшись от наследства целиком, что точно так же приведёт к уничтожению этого бизнеса.
Попытки устранить негативные эффекты имущественных налогов за счёт увеличения подробности налогового законодательства — к появлению новых возможностей налоговой оптимизации, в которые будет утекать часть «старой» налоговой базы. В качестве яркого примера можно указать налог на наследство в Великобритании, который привёл к расцвету индустрии unit-linked — инвестиционного страхования жизни, когда инвестиционный портфель «упаковывается» в страховой полис. Это не только позволяет избежать налога на наследство (оно превращается в страховую выплату), но и выводит из налоговой базы дивиденды и прирост стоимости акций, завёрнутых в полис.
А попытки это пресечь легко превращают налоговое законодательство в кошмар. Очевидный пример: вместе с налогом на наследство нужно вводить налог на дарение между близкими родственниками с той же ставкой (иначе довольно значительная часть налоговой базы выводится из-под налога простым дарением). Теперь вопросы: (1) если я перевёл деньги жене, а она потом детям на карманные расходы, то сперва 40% (размер налога) от размера перевода отдаст жена, а потом мы с ней ещё по 20% от того, что осталось — за доходы детей?, (2) если я покупаю продукты/технику/что-нибудь для всей семьи из «своих» денег, остальные должны задекларировать и заплатить 40% от стоимости своей доли в покупке?, (3) если я перевёл деньги жене на покупку, а она передумала и вернула обратно, мы два раза по 40% от размера перевода заплатим? и т.д. Финансовые отношения внутри домохозяйства — это ящик Пандоры, и если в него залезть шаловливыми ручками государства — вся страна легко делается финансовыми преступниками с соответствующими последствиями для общей правовой (и налоговой в частности) культуры.
Также важно помнить, что капитал состоятельных людей высокомобилен: сравнительно легко перетекает как между правовыми формами, так и между государствами. И государства конкурируют между собой за привлекательность для капитала: т.к. даже относительно низкий налог, в силу самой величины базы, будет ощутим для бюджета. Соответственно, и потери от бегства капитала при росте налогов на него, легко оказываются ощутимее прироста поступлений от увеличения налогов. И сливки достанутся другим, менее жадным, государствам (таким образом невозможна ситуация, что высокий «налог на богатство» будет установлен во всём мире — существует постоянный стимул его снижать).
Из этого следует также и то, что имущественные налоги бьют мимо цели: по среднему классу, причём скорее нижним его слоям. Состоятельные люди выводят имущество из-под налогообложения, снижается предпринимательская активность, снижается разнообразие экономики и конкуренция ⇒ социальное неравенство увеличивается: в предельном случае, вместо малого и среднего бизнеса, создающего основное количество рабочих мест в современной экономике, мы имеем мегакорпорации, капитал владельцев которых выведен из-под налогообложения, и работающих на них пролетариев, у которых даже собственного жилья нет (потому что наследникам нельзя использовать его для улучшения собственных жилищных условий, а нужно, фактически, выкупать заново у государства оплачивая налог на наследство ⇒ нет смысла и приобретать его in the first place).
В экономике индустриальной фазы, которая, по природе своих ограничений, сама по себе создавала такую ситуацию, имущественные налоги имели смысл (тогда и уходить от них было значительно сложнее), но в условиях постиндустриальной экономики и финансовой глобализации эффективные имущественные налоги — это крест на экономическом развитии.
Впрочем, точечное применение имущественных налогов ещё может найти своё применение.
В частности, налог на жилую недвижимость (ориентировочно, в размере НДФЛ от вменённой ренты) позволяет бороться с таким явлением как «засолка» квартир: выкуп большого количества жилья (строящегося в основном) в расчёте на дальнейший рост стоимости, и без сдачи в аренду. Это приводит к надуванию пузыря как на рынке недвижимости, так и на рынке аренды, снижая доступность жилья и усиливая социальную напряжённость. Налогообложение позволит если не прекратить выкуп жилья с рынка, то хотя бы сохранить доступную аренду, и, что даже важнее, связь между от не-спекулятивным спросом на жильё и строительным сектором.
Другой аспект — возможная замена налога на прирост финансового капитала небольшим налогом на его размер: для привлечения в страну состоятельных инвесторов и стимулирования долгосрочных сбережений населения.